В 1994м году тут был строительный забор, разбитый асфальт и заколоченные витрины. За забором сильно потертое временем здание, знавшее лучшие дни, мрачно ждало прихода строителей. Директор Глазговских музеев Джулиан Сполдинг водил нас по темным лестницам и облупленным коридорам, перешагивая через обломки мебели, и восторженно рассказывал, какая замечательная галерея современного искусства откроется здесь через год — и где тут он планирует поставить три кинемата Берсудского «Пролетарского привета Жану Тэнгли». Мы мерили шагами комнаты старинного особняка, пытаясь понять, в какую из них лучше впишутся кинематы, уважительно косились на колонны (как в Казанском соборе) и сводчатый потолок большого зала, служившего когда-то зерновой биржей (ну прям как в Эрмитаже), слушали рассказы про будущие необыкновенные цветные стекла в окнах летничных клеток и переливающийся радугой лифт, который будет опускать зрителей с уровня Галереи Земли в Галерею Огня или поднимать в Галерею Воды и еще выше в Галерею Воздуха, про кафе под куполом, из которого можно будет выйти прямо на крышу, и недоверчиво думали, что по российским меркам тут работы лет на десять.
Шотландские строители не уложились в год — но через полтора мы уже работали с ними рядом, монтируя кинематы, свет и звук. Это было, конечно, не по правилам — приходилось постоянно бороться с тем, чтобы пыль из помещений, где еще шли строительные работы, не попадала в те, где шла развеска, а Галерея Огня вообще не была готова (ее открыли чуть ли не год спустя). Но Джулиан торопился — деньги на строительство дал мощный региональный совет Стратклайда, руливший огромным районом, в котором проживала четверть населения Шотландии, но его дни были сочтены. Правительство консерваторов, судорожно пыталось удержаться у власти, перекраивая карту избирательных округов, и от Глазго, где жил люд победнее, отрубали более состоятельные пригороды, в надежде, что они принесут дополнительные голоса, в результате чего горсовет оказывался на голодной диете. Не откройся GoMA к началу нового финансового года (в Британии оно приходится на начало апреля), город скорее всего решил не взваливать себе на плечи еще один музей — стройку бы заморозили, а потом и вовсе бы прикрыли. (Год спустя горсовет вынужден был выбирать между разными вариантами сокращения музеев, и в конечном итоге жертвой стал замечательные выставочные залы MacLellan Galleries, где до этого проходили крупнейшие выставки.)
GoMA открылась 1 апреля 1996 года при большом стечении народа, и почти всё было, как планировалось — и лифт, и кафе, и те самые стекла, но главное — коллекция, собранная Сполдингом по принципу каждой твари по паре — с его точки зрения галерея современного искусства должна была представлять все разнообразие направлений, в которых работают сегодня художники из разных стран. Над входом в здание небо отражалось в зеркальной композиции Ники-де-Сен-Фалль, абстрактная живопись Хок-он-Тэ Hock Aun Teh соседствовала с арт-наив Берил Кук (Beryl Cook), рельефы, созданные Маргарет Меллис из выброшенной на берег древесины — с фотографиями Себастьяна Салгаду и Анри Картье-Брессона, социальная сатира — с ритуальным искусством австралийских аборигенов, мрачный психологизм Кена Керри Ken Currie с прозрачными акварелями Элизабет Блаккадер Elisabeth Blackadder, композиция Энди Голдуорси Andy Goldsworthy — с потайной ложей Pip-hole и сидениями Тима Стэда.
На церемонии открытия наш «Титаник», помещенный в центр главного зала, взмахнул своими крылышками под тем самым «эрмитажным» потолком», зрители дружно ахнули, и мы наивно решили, что открывшуюся поблизости в тот же день «Шарманку» ждет прекрасное будущее.
Официальное открытие королевой Елизаветой состоялось в июле. Приодетых по случаю художников попросили стоять у своих объектов, не трогать монарха руками и не пытаться с ней заговорить. Дойдя до кинематов, королева затормозила — не на каждой церемонии увидишь огромные движущиеся игрушки — и решила поговорить с создателем. Возникла языковая проблема, и мне пришлось сделать книксен и вмешаться, заглянув под широкополую шляпу великолепной актрисы: «Мэм, извините, он не говорит по-английски!» — «Как так? — удивилась Её величество. — Он же живет в Британии!» На помощь пришёл Джулиан: «Ваше Величество, он только недавно здесь, и очень занят работой — через три месяца у него открытие в Копенгагене». Кажется, ответ удовлетворил монарха, и проговорив ободряющие слова, она двинулась дальше.
В первый год своего существования Галерею современного искусства посетили полмиллиона человек (при том, что население Глазго – 600 тысяч, и от постиндустриального города трудно ожидать высокий процент любителей искусства), она была признана лучшим музеем года, Джулиан получил от коллег почетное звание «Человек музеев года».
Когда в 1997 году к власти в стране пришли «новые лейбористы» Тони Блэра, никто не ожидал, что их первой заботой в Шотландии станет изгнание «старых лейбористов» — включая крестного отца GoMA, мэра Глазго Пата Лалли — и всех, кто с ним работал много лет, поднимая город из руин после крушения тяжелой индустрии.
Многие быстро сориентировались и нашли себе другую работу. Но Джулиан наивно считал, что его спасут несомненные заслуги. Но нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики: чтобы убрать его, четыре департамента слили в один, его должность перестала существовать, а конкурс на новый пост выиграла жена генсека лейбористской партии Шотландии.
Одновременно Дамиен Хирст, прославившейся заспиртованной акулой, и Треси Эмин, выставившая свою неубранную кровать, были наречены “YBA” (молодыми британскими художниками) и чуть ли не лицом страны на пороге нового тысячелетия, и «современное концептуальное искусство» было признанно таким же единственно верным направлением, как социалистический реализм во времена СССР.
Собранная Джулианом коллекция была объявлена «популистской» и к 2000 году полностью разобрана, чтобы дать место выставкам концептуалистов. Но четырем нашим кинематам повезло — их не отправили пылиться на склад, а отдали обратно в «Шарманку», где они и по сей день честно тянут рабочую лямку (с перерывом на ковид), разыгрывая свои незатейливые спектакли, а публика не заморачивается вопросом, «современно» ли их искусство или нет.
В январе 2020 года в прессу просочилась информация о том, что горсовет планирует продать здание GoMA, чтобы выпутаться из долгов.
Кинематический театр "Шарманка" 