Предыдущая глава — 13/3 Скромный успех
Мы не виделись с Ритой Климовой год, и я не представляла, насколько дело плохо. Она, как всегда, не жаловалась, а уверяла по телефону, что чувствует себя хорошо, и я сдуру организовала технарям и ей пересадку на поезд в Лондоне с расчетом на то, чтобы было несколько часов погулять по городу. Но о прогулке не могло быть и речи – она с трудом передвигала ноги, а один глаз был наполовину закрыт синей опухолью. В результате вся компания просидела эти несколько часов на вокзале Юстон.
За день до открытия выставки в Мак-Леллан мы получили факс от Amnesty International — они сумели договориться со специалистом по лимфоме в эдинбургском госпитале Western General, доктором Робертом Леонардом, что 4 мая он проконсультирует Риту
В госпитале, куда я в соответствие с договоренностью привезла Риту Климову, ее появление вызвало некоторый шок. Как мне потом объяснила прикрепленная к ней медсестра, они не могли понять, как можно было довести человека до такого состояния, в котором она находилась.
Доктор Леонард был очень внимателен, задал множество вопросов, в том числе и о месте, где она жила в ссылке (по свидетельству Риты, местные там редко доживали до пятидесяти), тут же отправил на всевозможные анализы и обследования, и по их результатом заключил, что поставленный ей диагноз не совсем верен, и дела не столь безнадёжны. Он может предложить лечение, которое в случае успеха продлит ей жизнь на несколько лет.
Это звучало как чудо. Я поспешила уверить доктора, что даже если лечение Риты окажется не по карману Amnesty International, мы в состоянии заплатить сами. «В этом нет нужды. Иногда истории болезни теряются, вот эта, как мне кажется, потеряется…»
Прежде всего Рите сделали переливание крови. Она удивилась, когда в неё влили целый литр — в России нормой было 200 грамм, и пациентам объясняли, что больше вливать опасно… Потом отправили на радио- и химиотерапию. В следующие наши приезды в клинику картина повторялась — анализы, переливание крови, радиотерапия, химиотерапия. Синяя опухоль, закрывавшая глаз, исчезла, исчез и землистый цвет лица. Рита ожила, снова заулыбалась.
Как только у неё появились какие-то силы, она вовсю пыталась хоть чем-то помочь — поила чаем и кормила нашу команду, и ужасно гордилась, что ее старые приятели-кинематы, со многими из которых она была знакома с момента их появления на свет, выступают в таком замечательном месте и пользуются успехом у публики.
Мэгги Стэд взяла на себя Ритину туристическую программу — возила и водила ее по Эдинбургу.
Через месяц, накануне отъезда, Рите выдали с собой два мешка с лекарствами — с расчетом чуть ли не на год. Доктор Леонард сказал: «Если бы она оставалась тут, она прожила бы еще лет десять. В России, наверно, меньше — но лет пять у неё ещё впереди, надо только регулярно проверять кровь и делать переливания».
Доктор был наивно-оптимистичен, как и многие на Западе в ту пору — по возвращению в Россию Рита столкнулась всё с той же бездушной бюрократией (справка о лечении в Шотландии вызывала у его коллег плохо скрытое раздражение).
Она умерла через два месяца в приемном покое больницы в ожидании переливания крови.
Только недавно, найдя в архиве слепую копию факса из «Эмнести», я обнаружила в ней фамилию врача, лечившего Риту в Эдинбурге и «потерявшего» ее историю болезни. Решила поинтересоваться, что с ним сталось.
Тому, что доктор Роберт Леонард давно уже профессор медицинской онкологии в Imperial College в Лондоне и одно из признанных светил в своей области — не удивилась. Как говорили в старину, настоящий врач узнается по тому, что больному становится легче при встрече с ним — а я видела, как это случилось с Ритой.
Но оказалось, что в те же годы у него была ещё одна пациентка по имени Маргарита — Мэгги Кезуик Дженкс / Maggie Keswick Jenks — у которой после многолетней ремиссии пошли метастазы. Шотландская писательница, садовый дизайнер и архитектор, проживший яркую и деятельную жизнь, она обнаружила, что самое страшное для человека в ее положении — сложа руки, ждать конца. При поддержке своего мужа-архитектора (и состоятельной семьи) и в сотрудничестве с доктором Леонардом, она посвятила последние месяцы своей жизни разработке идеи центров психологической помощи онкологическим больным. Первый из этих центров открылся на территории того самого эдинбургского госпиталя, куда мы ездили с Ритой к доктору Роберту Леонарду, в 1995 году. Мэгги не дотянула до его открытия несколько месяцев. Этот центр, как и десятки подобных ему, построенных выдающимися архитекторами (включая Заха Хадид и Фрэнк Гери) в Британии и за ее пределами, носит её имя — «Центр Мэгги». Профессор Роберт Леонард и по сей день является одним из директоров организации «Центры Мэгги»/ Maggy’s Centres.
Видео на английском
Предыдущая глава — 13/3 Скромный успех
Следующая глава — 13/5 Второй срок в МакЛеллан
Кинематический театр "Шарманка" 